Стихи и песни про военных

Стремительные рифмы и мелодичные звуки могут придать словам о военных особую глубину и эмоциональную силу. В стихах, посвященных военным, авторы находят способ передать благородство, стойкость, отвагу и жертву солдат, несмотря на отсутствие прямых рифм или метрической структуры.

Такие произведения, лишенные формальностей, подчеркивают историческое и личное значение военных событий. Выражение чувств и переживаний в стихотворном стиле позволяет читателю сопереживать, а порой и лично ощущать ужасы войны.

Одним из примеров таких стихотворных произведений может быть воспоминание о преодолении испытаний на поле боя. Использование без рифм и метрики позволяет сосредоточиться на самой истории и ее героических подробностях.

По невидимым тропинкам, в потемках ночей,
Седьмая рота шла, во мраке секретно скользя.
В душе каждого солдата -- тоска и свобода,
Ведь в преддверии боя гибнет лишняя речь.

Узнав о вторжении нашего врага,
Солдаты без слов начали готовиться к охоте.
Этот оледенелый сарафан гордости
Всем желающим, впереди -- мужество и патриотизм.

У порога доли были парни из разных регионов,
Олигархи -- за деньгами, бунтовщики -- за идеями.
Только солдаты между собой в солидарности,
Стоили в рюкзаках у потушенных огней.

Холодный ветер гонит засохшую траву,
Та же пора, минуты ускользают из рук.
Слева, скрытый под зеленым покровом,
Умирали на свободе предки наших врагов.

В объятьях ночи зарождалась судьба,
Золотая растет родина наша, не обращая в себя внимания.
Не найду я слов, чтобы передать гордость и расстройство.
И все они, мои братья, посвятили свою жизнь этому пути.

Да, это всего лишь обрывки непостоянного рассказа,
Который не может быть описан справедливо словами.
Но эти строки позволяют нам почувствовать себя частью,
Частью истории тех, кто защищал свободу и мир.

Таким образом, даже без использования формальных стихов, мы можем создать ритм и мелодичность в своих словах, чтобы передать важность и глубину темы, а также отразить настоящий дух и силу военных событий и тех, кто в них участвовал.

Раз морозною зимой
Возвращался полк домой.
Вдоль Днестра течения
Ехал полк с учения.
По снегам Молдавии
К дому лихо правили.
Ну, а если кто сломался,
Старшина тут объявлялся,
Ремонтировал мотор.
И опять во весь опор
Боевая единица
Догонять колонну мчится.
Полк не может растеряться,
Все в строю должны остаться.

Вот деревня на пути
Должен полк ее пройти,
А объездов нет нигде,
Полк ползет по колее.

На обочине девчонка –
Любопытные глазенки,
Как лебёдка на лугу,
Босиком стоит в снегу.
Прибежала поглядеть
Да ведь нечего надеть.
От мороза у глупышки
Очень красные лодыжки.
Старшина на дело спор,
Приказал: «Глуши мотор!»
Снял портянки из сапог
И девчонке, так как смог,
Утеплил ножонки -
Жалко ведь ребенка!

В сапогах на бОсу ногу
Сам отправился в дорогу.
Долго полк снега давил,
В полночь в Аккерман прибЫл.

Возвратился старшина
Дома ждет его жена
Просит он: Стяни сапог,
Я совсем не чую ног»
Пальцы побелели,
Ноги онемели.
Долго верная жена
Растирала, чем могла:
Теплыми руками,
Жгучими слезами.
Терла что есть мочи
Весь остаток ночи.
И к утру, в итоге,
Отогрелись ноги.

Новый день, и спозаранку
Старшина опять в портянках.
Снова вышел за порог -
Жить иначе он не мог!
Не жалея своей жизни,
Он служил родной Отчизне,
Той, где были все равны.
Больше нет такой страны!

Закопченные, в мазуте, белозубо улыбаясь,
На броню облокотившись, с фотографии глядят.
Я смотрю на эти лица и одно понять пытаюсь -
О чем думал перед боем чей-то муж, сын или брат.

Танки сделаны из стали, но горят, как из картона.
Черный дым столбом взовьется, к небу души вознося,
На плечо закинув сумки, зашагают почтальоны
И в далеких деревеньках бабы вдруг заголосят...

Закопченные, в мазуте, белозубо улыбаясь,
На броню облокотившись, с фотографии глядят.
Я смотрю на эти лица, одной мыслью утешаясь,
Что в раю найдется место всем прошедшим через ад.

Танкист отважный Лавриненко
На фронте смело бил врага…
В году тяжелом, сорок первом
В боях он первенствовал всегда.

Он из орудия не мазал,
Фашистов точно брал в прицел…
Стрельбы был настоящим асом
Советский храбрый офицер.

Он воевал у Катукова,
Его не разу не подвел:
- Жег танки немцев в Подмосковье,
Из краснодарских мест орел.

В станице вырос он Бесстрашной,
Учитель в мирной жизни был…
Он добровольцем стал в тридцатых,
Семь лет он в РККА служил.

Он фрицев отправлял на небо:
- Полсотни танков – его счет!
В войсках он танковых легенда,
Два месяца – его рекорд!

Жаль, Лавриненко век недолог,
Героя он не получил…
У Горюнов его осколок
Внезапно мины поразил.

Село – сосед Волоколамска,
Через полсотни ровно лет:
- Героя дали – тут он дрался
Предтеча будущих побед.

Едкий дым застилает глаза,
Горит мой танк ярким факелом.
От обиды и злости слеза, –
С потом они одинаковы.

Тот же солёный иль горький вкус,
Здесь важен лишь угол зрения,
На мне повис стопудовый груз, –
Не прощу себе поражения.

Как же слева его просмотрел?
«Тигр» подошёл и прицелился…
Топливный бак получил прострел
И чёрным дымом взметелился.

А это был ещё марш-бросок,
Меняли мы дислокацию,
Я обогнул небольшой лесок, –
Хотел сократить дистанцию.

Но у меня есть связка гранат,
Счёт доведу я до равного.
В «Тигра» бросаю – взрыв, как набат…
Я сделал самое главное…

Суровый взгляд, бульдожий оскал,
Гора-человек в жизни много видал.
Не на словах он знает про честь,
Один из немногих, у кого она есть.

По жизни с неба звезд не хватал,
Забыв про себя, о других хлопотал.
«Своих» никогда не оставит в беде,
За них он горой всегда и везде.

Всю жизнь он гордо погоны носит,
По правде живет, за себя не попросит
Он резок на слово, и крут его нрав.
Всегда отстоит, зная, что прав.

И пред начальством не лебезит,
В ответе за то, что говорит.
А для гостей теплый прием,
Как старый друг с тобой за столом:

И угостит, и рюмку нальет,
И вставит где надо с матком анекдот.
И словно знаешь его много лет,
Хотя знакомству двух дней еще нет.

Таких вот людей осталось немного,
Почаще бы их встречать на дороге.
Мужик он что надо, он много видал.
Вот есть в Самаре такой генерал.

Семь часов как находимся в лёжке,
Шелохнуться нельзя и шуметь.
На берёзах застыли серёжки,
Утомились так долго смотреть.

Черный ворон кругами заходит,
Но молчит, почему-то сейчас.
Серый волк стороною обходит,
Им давно уже всем не до нас.

Не проявит и зверь интереса,
Значит, правильно дело ведём.
В самой чаще зелёного леса,
Затаились тихонько вдвоём.

Мы же снайперы, или кукушки,
Называет в отряде народ.
На болоте, в овраге, опушке,
Поединок особый идёт.

Сколько нужно лежать, столько будем,
Ожидать и терпеть не беда.
Их стрелка, безусловно, добудем,
Нас послали за этим сюда.

Когда в тебя шарахают орудия,
(А как иначе, ты же грозный танк),
Ты ощущаешь жалкой плотью, грудью,
Что твой бросок – последний из атак.

Но подавив в себе и страх, и ужас
Ты прёшь вперёд, ведь ты пехоте нужен.
И танк рычит, и изрыгает смерть.
В кошмаре выжить надобно суметь.

Но вот сумел: и выжил, победил,
Но сколько же кишок на скаты накрутил.
И очумело ты глядишь на них,
И удивляешься, что до сих пор не псих.

Кровь на шее и на морде —
У собаки кровь пятном!
Рядом ходят-бродят овцы,
От укусов умер волк.

Пёс пытался как угодно
Смыть с себя чужую смерть.
Вкус металла, что у горла,
Смыть пытался, вымыть шерсть.

В море, в озере, в бассейне
Волчьи видел он глаза.
В луже, в капле, в отраженье
Видел морду всю в слезах.

Кровь клещём вцепилась в кожу:
Красный цвет никак не смыть.
В горле вкус металла тот же
Пробирается во сны.

Солнце-жало словно целясь
Слепит жаром всех овец.
Город сжался словно челюсть:
Слово "жалость" выел смех.

Рядом овцы тёрлись-вились
Нежно шкурой по душе.
Пёс желал пойти на виллы,
Видя, как краснела шерсть.

Нежно-белый цвет обмыла
Чужая смерть, чужая кровь.
А они, слепые и немые,
Давят на собачий мозг.