Стихи и песни про концлагерь

Тема стихов, посвященных концлагерю, является крайне сложной и требует особо осторожного обращения. Концлагерь – это символ неописуемого страдания и ужаса, который пережили миллионы людей во время Второй мировой войны. Эти стихи зачастую являются свидетельством памяти и отражением человеческой стойкости в условиях невыносимых испытаний.

Писать о таких стихах без использования их содержания представляется сложной задачей, однако можно обратить внимание на важность сохранения и передачи этой памяти новым поколениям. Стихи, созданные в концлагерях, позволяют нам понять масштаб ужасов и страдания, которые пережили люди, лишенные свободы, достоинства и жизни.

Такие стихи часто служили для сохранения надежды и духовной выживаемости заключенных. Они стали знаками сопротивления и протеста против насилия и бесчеловечности режима, который уничтожал людей не только физически, но и духовно.

Концлагерные стихи могли быть безжалостны и отражать страшные особенности жизни заключенных. Они могли быть пронзительны и полные скорби, выражая надежду на освобождение, осмысление и протест. Они были свидетельством того, что даже в самых ужасных условиях, человеческий дух неукротим и борется за выживание.

Однако, пытаясь передать суть концлагерных стихов без прямого использования самих стихотворений, мы должны помнить, что это только слова, а стихи воплощали в себе опыт и страдание реальных людей. Используя другую форму изложения, мы можем всего лишь подчеркнуть важность сохранения памяти о концлагерях и вдохновить нас к построению более справедливого общества, где такие ужасы будут и ужасами прошлого.

Память о концлагерях и стихах, созданных в них, должна продолжать жить в наших сердцах и разумах. Это память о человеческой жестокости и стойкости, которая должна подталкивать нас к действию, чтобы поддерживать мир, свободу и достоинство каждого человека.

Каким бы ни был внешний вид тех стихов, они навсегда останутся свидетельствами времени и страданий, причиной для размышлений и памяти поколений. Вместе мы должны сохранить эту память и использовать ее, чтобы не забывать уроки истории и строить мир, основанный на справедливости и уважении друг к другу.

Закат над зоною в горах огнём пылал в камине,
И снова майский дождь стучал, стучал в окно.
Так было и в горах, на склонах и равнине,
В плену в Афганистане мне это всё равно.

Уже четвёртый год в концлагере сижу я,
Страною ада здесь его все пленные зовут.
Хотя и сам концлагерь так близко от границы,
Но все попытки, все мечты обратно не вернут.

Ах, как бы я хотел страны родной узреть закаты,
Увидеть хоть на миг любимую страну,
Да только мне мешают дула автоматов,
Диктующие нам свою судьбу...

Я жить здесь больше не могу, здесь рабство процветает,
Здесь каждый человек как смертник на счету,
Здесь день и ночь подряд, сжигают, убивают.
И страхом вырывают о Родине мечту.

Но, не смотря на это, я побег устрою,
Сейчас иль никогда, пусть счастье светит мне.
И лучше я умру, но землю вновь свою увижу,
Хотя бы похоронят на родной земле.

И вот когда тяжёлым сном уснул тот лагерь,
Когда, всё заперев, дежурил караул.
Все цели для побега, продумав досконально,
Он взял и с маху сразу барьер перемахнул.

Но всё же хитрость ада была его сильнее,
И только прыгнул он, тревога поднялась,
Чтоб беглеца вернуть отправилась спецгруппа,
Как за опасным зверем за ним она гналась.

Был путь его нелёгок, хоть коротка дорога,
Всего два километра до земли родной,
За ним неслись собаки, за ним летели пули,
Визжали и свистели над самой головой.

Уже теряя силы, но курса не меняя,
Бежал он и бежал, в любимую страну.
Рыдал он, задыхаясь о том, что вновь увидит,
Что скоро вновь увидит Родину свою.

И вот страна близка, близка и даже рада,
Ещё рывок и он уже на этой стороне... ,
Но выстрел роковой вдруг выдохнул из ада,
И наш беглец упал - двенадцать пуль в спине.

Отряд заслона боевой всё выполнил как надо,
И выстрелы бойцов в единый залп слились.
И падал духов строй, валились слуги ада,
Которые за ним от лагеря гнались.

Его отряд похоронил на горе высокой
И над гранитною скалой кровью написал
"Он так хотел увидеть страну свою родную,
Но лишь достиг её, как замертво упал. "

Маутхаузен – уютный австрийский городок,
Что стоит на севере Дуная.
Расположен он от Линца немного на восток.
Так далёк он, но о нём, конечно, знают.

Живописные долины и бескрайние холмы,
Альпы замерли в заснеженном величии…
Здесь во времена той страшной, ненавистной всем войны,
Жили «звери» в человеческом обличии.

И на залежах гранита трёхметровая стена
Была выстроена узников руками.
Аппельплац, каменоломни, где бараков тишина…
Столько лет прошло, а сердце жмёт тисками.

Тот гестаповский концлагерь крематорием гудел,
Тихий ужас наводя на всю округу.
Человеческой жестокости обязан быть предел,
Мы же знаем: люди братья все друг другу.

Только здесь всё по-другому было много лет назад –
Тут на людях испытанья проводили.
Так пытали, что, казалось, наступил кромешный ад:
Убивали, жгли и в камерах душили.

Доктор Кребсбах смертоносный испытал на людях газ,
Чтоб узнать – какой надёжней и быстрее
Уничтожит заключённых и побольше чтоб за раз
(? неважно – русских или же евреев).
Наша армия стремилась поскорей занять Берлин,
До победы очень мало оставалось…
Всем так верилось в спасенье,
«Ждать» – здесь выход лишь один,
Но никто не знал, что им предназначалось…

Как-то раз в февральский вечер с криком ругани, угроз
Фрицы снова пленных партию пригнали.
Все одеты были плохо (на дворе стоял мороз) –
Люди падали и тут же умирали.

Приказали снять одежду, в душевую завели.
Сверху струи ледяной воды пустили
И, конечно, эту пытку пережить все не могли –
Немцы после много трупов выносили.

Тех, кто жив остался, вскоре повели во двор опять.
Все от холода синели и дрожали,
Понимали, что сегодня им придётся умирать,
Что последние минуты доживали.

А гестаповцы решили сделать казнь ещё страшней
И пожарные брандспойты вдруг достали
И потоки ледяной воды сильнее и сильней
В глыбу снежную людей тех превращали…

Среди них был Дмитрий Карбышев, советский генерал,
Он погиб, не опускаясь на колени.
На прощанье, перед смертью, он товарищам сказал:
«Мы умрём во имя жизни поколений! ».

Народы - дети малые. Ну, как же их не бить
Правителям поодиночке.
Сначала нужно было их стравить
И вот теперь загнать всех в гетто по цепочке! .

Имён мы всех, увы, не знаем.
Могил мы их не посетим.
В концлагерях не побываем,
На нарах их не полежим.

По землям немцев не походим,
Ведь далеко до той земли.
Над их костями не завоем,
Что в пашню фермеры внесли.

Мой дед пропал под Белостоком.
Последнее его письмо
Храню в серванте между стёкол.
Письмо наследие моё.

А так я ничего не нажил.
Его вожу я лишь с собой.
Мне слово каждое в нём важно,
В нём говорит мой дед с роднёй.

Ата, апа, саламалейкум.
Как там живёте, как дела?
Здоровье как, там не болейте.
Ата, как ваша там спина.

Как наш аул, всем аулчанам передаю большой привет.
Тате моя, не будь в печали,
Вернусь я скоро с дальних мест.

Мой младший брат как поживает?
Большой наверно стал уже.
Как наша лошадь, не хромает,
Держите меньше в пахоте...

Вот отслужу, домой приеду,
Займусь ногой я её всерьёз...
Друзья, простите тоже деда.
Тут не могу читать без слёз.

Жена, любимая, родная
Ты сына мне побереги.
В сорок втором приеду, в мае...
Наследника мне сохрани.

Служил мой дед под Белостоком, война когда вдруг началась
Их армию почти всю, скопом
Пленила танковая часть.

Лишь в этом веке я узнал,
Что дед в Майданеке мой умер.
Сайт в интернете рассказал,
Нацистами в плену загублен.

Их превращали в удобренья,
Я знаю, деда веет прах
В Германии в любом селеньи...
На их дорогах, их полях.

Поехать не смогу, ведь болен.
Хотел комочек я земли
С отцовской той сиротской болью...
В Германию бы привезти.

Психиатры — психи, а врачи — скоты.
Исключенья редки, ведь у сволоты
Все они на службе. Воплощают тут
Мировой концлагерь. Потому и лгут.

Ложь всё их лечение — подавить симптом.
Только охмурение - и гробы потом.
Ну а психиатр тут — палач и вертухай:
Власти неугодных он отправляет в " рай" .

А в еСе Се СеРе было даже так:
Возмущаться строем может лишь дурак —
Лишь больной психически, мол, недоволен тем
Что он стал заложником тут коммунизьмы схем.

Коль сто двадцать рубликов, если инженер,
Это всё нормально — соси ты тихо хер!
Если недоволен — так значит заболел.
Ведь народ наш волен, хоть в нищете сопрел.

Ходят сейчас сказки про тот еСе Се СеР.
Было там, мол, счастье. То " счастье" — если СЕР.
Чтобы Мандельштама там просто почитать —
Ехать в крупный город, в публичке там дневать.

А сегодня эти лже-врачи — сплошь мразь.
Палачи поганые, уколами тут казнь.
Вот такие нелюди окружают нас.
Тут Дурдом Всемирный — Разум уже угас.

Завакцинят меня, зачипируют,
Занесут в цифровой концлагерь,
Антивирус во мне активируют,
Чтобы я от троянов вздрагивал.
Пару игр вобьют в полушария,
Что полегче - Змейку с Косынкой,
Стану я по французски шарить,
Помидором торгуя на рынке.
Ну а если коснется личного,
Если кто оскорбит в сумятице,
Я войду в систему двоичную,
Посылать буду их, по матрице.

Весь мир превращает в глобальный концлагерь,
А страны в бараки проклятый ковид.
Над крышами их развиваются флаги
В каком кто привит или кто не привит...
Весь мир разделился на группы серьёзно.
Ковид обнажил лживость всяких властей
Продажных мирских, даже религиозных
А так же враньё " компетентных" врачей.
Запутались бедные люди в стандартах,
Кому сейчас верить не знают они.
Покрытою пылью осталось на партах
Далёко прекрасное, как ни зови.
Весь мир поменялся и вряд ли теперь он
Вернётся в былое своё бытие.
Локдаун. Нокдаун. Мир сбит и потерян.
Шатается сильно... Не быть бы беде...
Мы ждём перемен каждый день по В. Цою.
Но нет к сожаленью таких перемен.
Весь мир одурманен коронопыльцою
Весь мир обездвижен и взят ею в плен.
(08. 08. 2021г. )

Разновидность современной чёрной магии-цифровизация:
По загону скотов в концлагерь- акция. Сатанизация.