Статью написал автор Андрей Яцук про драку / Стихи и песни про драку
Статья: Искусство воспевания драки в прозе
В истории мировой литературы есть множество произведений, посвященных теме драки. Однако между всеми этими произведениями есть особый жанр, который рассказывает о битвах и сражениях без использования стихотворных форм. В данной статье мы рассмотрим, как писатели и поэты умело передают интригу, напряжение и драматизм в своих произведениях, не прибегая к использованию стихов.
Одним из самых известных и знаменитых литературных произведений, посвященных драке, является "Война и мир" Льва Толстого. В этом романе автор описывает события Наполеоновских войн и ряд битв, таких как Бородино. Однако, Толстой не использует поэтические формы или стихи, чтобы передать читателю напряжение и эмоциональные состояния героев. Он пользуется мастерством прозы, создавая подробные описания сражений, фокусируясь на внутреннем мире персонажей и их переживаниях. Таким образом, читатель полностью погружается в драму событий и ощущает атмосферу битвы.
Еще одной известной работой, рассказывающей о драке, является "Война с саламандрами" Карела Чапека. В этом произведении автор описывает войну, которую ведут человечество и саламандры - заморские амфибии, обладающие разумом. В своем произведении Чапек использует прозу для создания живых и реалистичных сцен битв, но вместо классических стихотворных форм он использует инновационную технику - теле-игры. Теле-игры - это форма текста, напоминающая телевизионный сценарий с описанием действий персонажей и диалогами. Это создает особую динамику и привносит свежий взгляд на жанр.
Не менее интересные работы, описывающие драку, можно найти в сфере художественной прозы и фантастики. В таких произведениях, как "Гарри Поттер" Джоан Роулинг и "Властелин колец" Дж. Р. Р. Толкина, авторы не используют стихи или поэтические формы, но создают эпичные битвы с помощью живописных описаний, направления акции и ярких персонажей. Они используют прозу, чтобы передать атмосферу сражений, описывая каждое движение, стратегию и эмоцию персонажей.
Таким образом, мы видим, что искусство передачи драмы драки не ограничивается использованием стихов. При помощи прозы, описания событий, внутренних переживаний героев и инновационных техник писатели могут создать эпические и захватывающие битвы, которые запоминаются надолго.
Он сжимает кулак. Запустил им в меня. Кулак улетел за черту обозримости. Второй следом свистит – вот така-а-я клешня! Попал точно в зону лиловой светимости.
Глаз из-под синяка погрузился в туман. Я ногой крутанул дугу – будто бы пьян; Как ласточка сделал па и выдал серию Пенальти по неуловимой материи.
«Ну, гад!» – воет он, и прямиком по печени, Пропускает меня в совершенный отруб. Держись давай, печень! И я тоже верченый: На испуг беру, с виду блажной душегуб.
«Ах ты, гад!» – кричу. Черепом по носу бью. Толпа вокруг. Радостно хлопают зрители. Толковище гуляет: пророчат ничью. А я соглашаюсь только на «Победителя».
Парень подло нацелился между ног. Ботинок уж вот он – и спёрло дыхание. Соскользнул в лужу, двигаться больше не мог, Свернувшись, как стебель в пору умирания.
Но потом я стащил его в сумрачный низ. Сцепились катаясь в воде вместе с кровушкой. Дельтаплан наверху рисовал экзерсис. А мы так и брызгались, как два воробышка.
про драку.
Автор: Владимир Шумилов
3
Дата: 11/10/2019
№ 381836
Есть перед боем час, всё выжидает
Есть перед боем час — всё выжидает: Винтовки, кочки, мокрая трава. И человек невольно вспоминает Разрозненные, темные слова. Хозяин жизни, он обводит взором Свой трижды восхитительный надел, Все, что вчера еще казалось вздором, Что второпях он будто проглядел. Как жизнь недожита! Добро какое! Пора идти. А может, не пора!.. Еще цветут горячие левкои. Они цвели… Вчера… Позавчера…
Ногти ночи цвета крови, Синью выведены брови, Пахнет мускусом крысиным, Гиацинтом и бензином, Носит счастье на подносах, Ищет утро, ищет небо, Ищет корку злого хлеба. В этот час пусты террасы, Спят сыры и ананасы, Спят дрозды и лимузины, Не проснулись магазины. Этот час — четвертый, пятый — Будет чудом и расплатой. Небо станет, как живое, Закричит оно о бое, Будет нежен, будет жаден Разговор железных градин, Город, где мы умираем, Станет горем, станет раем.
Время есть и настроенье, Написать стихотворенье, Про любовь и про войну, Сквозь седую старину, Разглядеть острог Рязанский, Гнёт постылый — басурманский, О боярах, о царях, И об узниках в цепях. Про леса и про дубравы. Да про русские забавы. Про врагов и про друзей, Про Богов да, про чертей:
Но строка она как дышло, Куда гнёшь, туда и вышла, И осталось мне одно, Написать про вороньё. Что над бранным полем вьётся, По которому несётся, Конь в седле, без седока, В пене мыльные бока, Весь в рубцах от ратной свалки, Он один живой на Калке, У излучины реки, Где сражённые полки, Вечной памяти достойны, Беспробудны и покойны, Крепко спят «во век веков», Под копытами врагов. Словно призрак конь ретивый, С распустившеюся гривой, Вестник ратных неудач, Мчится в скач, На Русь святую, Закусив узду стальную, Страшен, горд, и отрешён, В Русь посланец Божий он. Углядев его на воле, Застонает пахарь в поле, Злой набат пробьёт с церквей, Бабы спрячут в лес детей. И под дробь его копыта, Каждый знает, что открыта, Для врага на Русь дорога, Прогневили, видно, Бога – Хоть и Вера в сердце с нами – Грешны, склоки меж князьями, Что отравой вновь и вновь, Льют рекой святую кровь. Конь уже ввиду столицы, И княгиня из светлицы, Видит белого коня. И запястья оброня, В безутешном горе бьётся. Да в безумной страсти рвётся, Сквозь пространство к полю брани, Где уже глаза склевали. Князю серые вороны, И простые в чёрном жёны. С исцарапанным лицом, Не заботятся о нём. В скорби Русь оцепенела, В сердце боль заледенела, И стенания и стон, По земле со всех сторон. – Даже поле сечи пело: «Русь мечом осиротела».
Лебедь белогрудый, лебедь белокрылый, Как же нелюдимо ты, отшельник хилый, Здесь сидишь на лоне вод уединенных! Спутников давнишних, прежней современных Жизни, переживши, сетуя глубоко, Их ты поминаешь думой одинокой! Сумрачный пустынник, из уединенья Ты на молодое смотришь поколенье Грустными очами; прежнего единый Брошенный обломок, в новый лебединый Свет на пир веселый гость не приглашенный, Ты вступить дичишься в круг неблагосклонный Резвой молодежи. На водах широких, На виду царевых теремов высоких, Пред Чесменской гордо блещущей колонной, Лебеди младые голубое лоно Озера тревожат плаваньем, плесканьем, Боем крыл могучих, белых шей купаньем; День они встречают, звонко окликаясь; В зеркале прозрачной влаги отражаясь, Длинной вереницей, белым флотом стройно Плавают в сияньи солнца по спокойной Озера лазури; ночью ж меж звездами В небе, повторенном тихими водами, Облаком перловым, вод не зыбля, реют Иль двойною тенью, дремля, в них белеют; А когда гуляет месяц меж звездами, Влагу расшибая сильными крылами, В блеске волн, зажженных месячным сияньем, Окруженны брызгов огненных сверканьем, Кажутся волшебных призраков явленьем — Племя молодое, полное кипеньем Жизни своевольной. Ты ж старик печальный, Молодость их образ твой монументальный Резвую пугает; он на них наводит Скуку, и в приют твой ни один не входит Гость из молодежи, ветрено летящей Вслед за быстрым мигом жизни настоящей. Но не сетуй, старец, пращур лебединый: Ты родился в славный век Екатерины, Был ее ласкаем царскою рукою, — Памятников гордых битве под Чесмою, Битве при Калуге воздвиженье зрел ты; С веком Александра тихо устарел ты; И, почти столетний, в веке Николая Видишь, угасая, как вся Русь святая Вкруг царевой силы — вековой зеленый Плющ вкруг силы дуба — вьется под короной Царской, от окрестных бурь ища защиты.
Дни текли за днями. Лебедь позабытый Таял одиноко; а младое племя В шуме резвой жизни забывало время… Раз среди их шума раздался чудесно Голос, всю пронзивший бездну поднебесной; Лебеди, услышав голос, присмирели И, стремимы тайной силой, полетели Наголос: пред ними, вновь помолоделый, Радостно вздымая перья груди белой, Голову на шее гордо распрямленной К небесам подъемля, — весь воспламененный, Лебедь благородный дней Екатерины Пел, прощаясь с жизнью, гимн свой лебединый! А когда допел он — на небо взглянувши И крылами сильно дряхлыми взмахнувши, — К небу, как во время оное бывало, Он с земли рванулся… и его не стало В высоте… и навзничь с высоты упал он; И прекрасен мертвый на хребте лежал он, Широко раскинув крылья, как летящий, В небеса вперяя взор уж не горящий.
